- загрузка...

---

Рейсовый автобус, на котором мы добирались, задержался в пути из-за какой-то неисправности и простоял у обочины около часа. Пассажиры вышли из машины, чтобы размяться и осмотреть местность вынужденной остановки. Погода стояла серая - казалось вот-вот пойдёт дождь. Ныли комары, налетевшие на людей из кустов, а проезжавший иногда транспорт обволакивал всех придорожной пылью. Когда пыль немного оседала, за дорогой открывался вид на луговую долину. Редкие перелески чередовались обширными полями некошеной травы. Серое небо, серая пыль и большие серые комары добавляли серости в пейзаж, от чего казалось, что мы попали в "серую" страну, поэтому у большинства пассажиров, выползших из автобуса, было "серое" настроение. Серыми группками стояли они вокруг водителя, который надев серую робу, орудовал серыми ключами в сером сердце машины.

Время в ожидании тянется медленно. Я бродил вдоль дороги, вглядываясь вдаль сквозь просветы меж деревьями, отгонял комаров, смотрел в небо, думая о предстоящем походе. Неужели не повезло с погодой? Да и вообще, что потянуло нас к этой речке, которая, судя по карте, находится в местах, подобных этому? Тут ещё поломка автобуса, которая затягивается неизвестно насколько... Может, забрать рюкзаки, поймать машину и в Хабаровск?.. Мысль жужжала в голове, как комариная стайка возле уха. Махнув рукой, я отогнал комаров, вместе с ними отлетела и грустная думка. А что в Хабаровске? Когда мы уезжали из города, накрапывал нудный дождик, и утро вторника, со спешащими на работу гражданами, казалось серее здешней пыли.

В поисках ответа я обернулся, ища глазами Лёху, своего напарника. Тот сидел на корточках рядом с автобусом, курил и что-то говорил ремонтирующему водителю, тыча сигаретой в отрытое забрало двигателя. Я подошёл к ним узнать как дела.

- Всё нормально, щас поедем, - бодро заявил Лёха. И в подтверждении его слов разогнулся водитель автобуса, утирая руки ветошью:

- Да, ремень вот порвался, чуть не закипел. Теперь порядок, - сказал он и направился к кабине, сел за руль.

Через мгновение мотор завёлся. Пассажиры радостно засуетились, полезли в машину. Подул ветерок, отогнал комаров назад, в кусты. В небе, наконец, образовался просвет, выглянуло солнце и залило мир тёплыми цветами летнего дня.

В Мухен мы попали после обеда. К этому времени солнце окончательно победило тучи, и теперь полуденный зной стоял над крышами домов, стелился по улицам и палисадникам, редкими дуновениями ветра заглядывал в тени деревьев.

Высадив пассажиров на одной из мухенских улиц, автобус укатил куда-то дальше. Расспросив у местных, где здесь ближайшее сельпо, мы отправились туда. Необходимо было докупить продуктов, а главное - хлеба.

Немпта близ Мухена

Немпта близ Мухена неширока, но течение имеет бодрое. Каменистое дно и холодная вода речки указывают на то, что совсем недавно русло её проходило где-то на более высоких урезах. К левому берегу подступила тайга, а правый, на котором мы находились, - обширный галечный пляж, заросший местами травой и кустарником.

Покорять Немпту мы собирались на двухместной резиновой лодке, которая неплохо себя зарекомендовала в предыдущих походах. Накачав оба её отсека и установив вёсла в уключины, мы спустили наше судно на реку. Окинув взглядом место старта, мы, наконец, начали свой поход. Нам предстояло пройти более ста километров водной дороги от посёлка Мухен до посёлка Маяк, вниз по течению, с Юга на Север.

Когда начинаешь сплав, всегда чувствуешь некоторую тревогу, сродни какому-то первородному страху. Это нормально. Ведь только что ты стоял привычно на своих двоих, а тут отдаёшься другой стихии, водному потоку. И вот замелькали берега с деревьями и кустами, среди которых иногда выглядывали невозмутимые рыбаки с удочками, краями глаз поплыли деревенские домики.

Привыкая к "стихии" некогда было замечать ничего, кроме реки. Держа в руках вёсла не для гребли, а для манёвров, вглядывался я в речное дно, набегавшее на лодку со скоростью течения, стараясь предугадать возможные отмели и препятствия. Здесь, вблизи населённого пункта, в реке запросто могли быть предметы людской жизнедеятельности. Мне почему-то представлялась торчащая из воды ржавая арматурина, как мы налетаем на неё резиновым бортом и...

Река, меж тем, сделав резкий поворот вправо, несколько зашумела, приближаясь к мосту. Каменные "быки" моста разбивали поток, и нам нужно было решить, каким пролётом пройти. Над правым суетилась ватага мальчишек с удочками, а слева вода бурунила - там было что-то на дне. Пацаны заметно оживились, глядя, как мы лавируем, и наша лодка, "насторожившись", метнулась под мост справа.

Пройдя первое препятствие - делаем выдох, ух! Впереди чистая вода, метров на 300, до изгиба реки. Я оглянулся назад - мальчишки что-то кричали и махали нам вслед. Я тоже поднял руку для прощального жеста. В этот момент я чувствовал себя "морским волком", корабль которого только что вышел из порта.

За поворотом русло реки разбилось двумя потоками, образуя остров, поросший невысоким лесом. Опять набежали тучки, начал накрапывать дождик, зашумел ветер в прибрежных чащах. Правый поток был перегорожен старой упавшей лесиной, и мы пошли чистым "левым" путём. Вскоре послышался шум бурлящей воды - показался завал. Река заметно напряглась, уткнувшись в преграду из поваленных деревьев и брёвен, принесённых паводком, течение усилилось. Пришлось скорее причалить к берегу - русло реки казалось непроходимым. То тут, то там торчали из воды обломки деревьев с обглоданными течением стволами и сучьями, вокруг которых запрудами скопился плавник из мелких ветвей. Идти туда на "резинке" представлялось опасным, и мы решили сделать разведку по берегу, до чистой воды.

Поросший чёрным ольшаником берег в этом месте казался унылым и неприветливым, пробираться по которому, даже с пустыми руками, было трудно. А с рюкзаками и лодкой? Но, отойдя немного вглубь чащи, набрёл я на едва заметную рыбацкую тропку и по ней, вдоль берега, пошёл искать "чистую воду".

Тропинка то углублялась в лес, ныряя под стволы упавших деревьев, то огибая болотца и трущобы подлеска, подходила к самой реке, и тогда я смотрел на шумливую воду в надежде, что вот-вот будет конец завалам. Но нет, хороводили здесь злые духи, гудел ветвями налетающий ветер, и небо, вдобавок, моросило дождём. Как-то неожиданно, сделав очередной изгиб мимо густого осинника, и взобравшись на холмик, тропинка остановилась. Я замер. Впереди, прямо передо мною два потока, левый и правый, соединившись, уже не спеша, несли свои воды дальше, на Север. Немпта стала шире, а главное чистой от завалов.

Я вернулся обратно к лодке и обнаружил, что Лёхи нет на месте. Я закурил, присел на бревно под деревом, прячась от накрапывающего дождя. Перетаскивать рюкзаки, а затем лодку до чистой воды мне представлялось делом весьма не простым. Так сидел я и думал о предстоящих трудностях, как вдруг услышал неподалёку шум кустарника. Обернувшись, увидел своего напарника, выходящего ко мне по той же тропке, только с другой стороны.

- Ну что, какие дела? - спросил Лёха, доставая "Приму" из нагрудного кармана энцефалитки.

- До чистой воды метров пятьсот, - ответил я ему, выпуская дым изо рта. - Тропинка ведёт на хороший берег, там и спустим лодки. Дальше, вроде, без завалов.

- Далековато. Я тут сходил до той проточки, которая, помнишь, уходит направо?

- Ну-ну, так ведь нет по ней прохода - дерево там лежит упавшее.

- Это мост. Мы на острове. Тропинка эта, видать, из деревни, по ней рыбаки ходят на какие-то свои места, - рассуждал Алексей, мой напарник - надёжный, проверенный походами и житейскими делами человек.

- То, что мы на острове, я это понял уже давно, да что с того? - тащиться всё равно придётся, не пройти здесь по реке - завал на завале.

- Предлагаю пойти проточкой, до неё недалеко, метров сто. Выйдем к бревну, там спуск есть хороший, вода чистая, без завалов до поворота - дальше не знаю, берегом не прошёл.

Налетел порыв ветра, деревья тряхнули листвой, обдав нас холодною влагой. Где-то хрустнула ветка, из прибрежных кустов раздался птичий щебет и сразу смолк. Предложение Лёхи казалось разумным. Сто метров - не пятьсот, но не попадём ли мы в ещё более непроходимые дебри? Я бросил окурок, надо было решать.

- Что ж, давай посмотрим ту проточку.

"Мост" через проточку

Тропинка, ведущая к "мосту", оказалась весьма удобной - ни петляний, ни каких-либо других препятствий на нашем пути не оказалось. Так, вскоре, мы вышли к уже знакомой лесине. При ближайшем рассмотрении видно стало, что некоторые сучья её были спилены для удобства перехода по стволу. Это и вправду был мост с одного берега на другой, через неширокую, в несколько метров проточку, которая, дальше расширяясь, терялась за поворотом песчаного берега. С виду она была вполне судоходна.

Перетащив лодку с рюкзаками к проточке, мы, наконец, продолжили плавание. Течение здесь оказалось тихим, и неспешно продвигались мы по зелёному коридору. Песчаные берега, накопив тепла за день, согревали теперь нас. Вскоре и дождик перестал накрапывать, да и ветерок успокоился. Сложилось впечатление, что недавно, там, у завалов, мы были в какой-то природной аномалии и теперь обходим её стороной. Тут уютно, тепло и спокойно.

Но вот начало поворота, а дальше... Эх, опять завал. Упавшая, видимо не так давно, рослая ива преграждала путь. Вокруг неё крутились небольшие воронки, а некоторые ветви, с ещё не пожухшей листвой ритмично двигались под напором воды.

- Давай берегом, - сказал я Алексею, - не пройти. Алексей был на вёслах и смотрел вперёд. Мне же приходилось сидеть в пол-оборота, чтобы видеть дальнейший путь.

- Пройдём, - уверенно заявил Лёха, и чуть осадил лодку движением вёсел.

И, правда, меж левым берегом и кустом был чистый проливчик шириною как раз с лодку. Вода здесь быстро проносилась гладким потоком. В ушах зашумело то ли от скорости, то ли от бьющихся в воде ветвей. Сделав правильный манёвр, лодочка наша юркнула в проход, лишь задев бортом старый плавник.

- Смотри-ка, а ветви-то пиленные, - заметил мой напарник, когда мы уже миновали препятствие. - Не мы первые идём здесь

- Да, похоже на то, - отвечал я не громко, разглядывая бревно впереди, которое лежало поперёк русла, создавая очередную преграду. Но и оно было распилено кем-то так, чтобы пройти узкой лодочке.

Вскоре показался тот берег, на который выходила разведанная мной тропинка. А вот и основное русло впереди. Расширилась Немпта, раздвинула лесные берега и уже чистой водой побежала дальше.

- А ты знаешь, что на Немпту, завезли когда-то бобров? - спросил я.

- Бобров? - недоверчиво ухмыльнулся Лёха. - Так это они завалы устроили! Понагрызли деревьев - не пройти, не проплыть! А что дальше будет? Небось, сплошные запруды! Они ведь плотины строят, реки городят!

- Посмотрим, может, и нет тут никаких бобров, не прижились. Зимы-то у нас холодные, не то, что в Европе.

Алексей, сидевший до сих пор за вёслами, обрулил корягу, торчавшую из воды, опять с недоверием заметил:

- И что, у нас они только на Немпте, а на другие речки не завозили?

- Я читал, что характер этой реки наиболее подходящий для бобров, а главное осины много по берегам. А для бобра осина - первый корм.

Лёха завертел шеей, осматривая берега.

- Да что-то не видно осин-то. Вон липа, вон дуб, кедр, кажется...

- Ну, может, дальше будет, - заметил нетвёрдо я.

- А, бобры - не бобры, по мне, лишь бы без завалов дальше. Гнуса на берегу уж больно много.

на середине реки

Действительно, здесь, на середине реки комаров и мошки было гораздо меньше, чем в лесу. Налетающий изредка ветерок отгонял немногих кровопийц и приятно освежал лицо. Сквозь рвавшуюся пелену облаков стало проглядывать солнце, отчего краски окружающей природы сделались ярче, свежей. Залетали слепни и стрекозы, защебетали птички.

Дело, меж тем, клонилось к вечеру и пора искать место для табора. Первый день похода всегда труден - тут и ранний подъём, и окончательные сборы, перемещения, рюкзаки, транспорт. Но главное - перемена обстановки. Утром ты ещё в городе, среди множества людей, а сейчас здесь, на реке, где никого. В голове до сих пор держится гул цивилизации - голоса, шум машин и проч. Но теперь это лишь эхо сознания и звуки те складываются из шелеста прибрежных растений, ветра и бегущей воды. К ним добавляется жужжание насекомых.

---

Берег для ночёвки мы выбрали не самый подходящий - на небольшом возвышении, среди болотных трав. Примяв травы, поставили палатку, вскипятили чайку. Я взял удочку и пошёл к воде, в надежде на улов. В этих местах Немпта хоть и в низменности, течение всё-таки имеет довольно быстрое. Дно реки преимущественно каменистое - мелкой гальки и крупнозернистого песка. Но встречались уже и заливчики с илистым дном, которые так любит карась.

Поплевав на червя, я закинул удочку под обрывистый берег, где вокруг затопленных кочек крутилась вода. Тут же клюнуло, и я вытянул небольшую рыбку.

- Чебак! - крикнул я напарнику. - Можно сварить ухи.

- Ну, с одного-то не стоит, давай ещё парочку, - отвечал Лёха. - А я пока водички поставлю.

Он достал котелок побольше, для ухи, и зачерпнул воду прямо из речки. В этот момент у меня клюнуло, и ещё один чебачок вылетел на берег.

- Мелковата рыбёшка, да постновата! Ты, давай, карасика или сомика для навару!

- Попробую, - говорил я, перенаживляя крючок.

Решил забросить подальше, за кочки, но течением поплавок быстро прибило к траве и он "завис", полузатонув. Ясно было, что грузило с крючком там, в глубине, обо что-то зацепилось. Надо было перезакинуть. Дёрнув раз-другой, я понял, что зацеп серьёзный и так просто вытащить снасть не удастся. Изгибая удилище так и сяк, мыкался я с удочкой по берегу. Справа от меня был большой куст тальника, слева гнилая мочажина, ступив в которую я чуть не ушёл по колено в болотную жижу. Место для манёвров было мало. Сев на борт лодки, которую мы вытащили на берег, я начал обдумывать план действий: гнуть ли дальше удочку, проверяя на прочность китайский товар или спустить лодку на воду и рукой подтянуть леску. А может оставить рыбалку до утра.

Но тут поплавок сам вынырнул и поплыл против течения. Я тот-час дёрнул... Сильно дёрнул я, как бы всё ещё стараясь отцепить снасть. На поверхности воды показалась рыбья голова и в этот момент удочка всё-таки лопнула...

На рынке, где я перед отъездом купил удочку, старик-китаец с энтузиазмом расхваливал свой товар, гнул удилище в дугу, что-то цокал на своём языке и, пританцовывая перед покупателем, изображал удачную рыбалку. Да, удочка была красивая, в меру длинная и удивительно лёгкая, сидеть с которой на берегу одно удовольствие. Вот только прочность её оказалась...

Впрочем, сломавшись, удилище было в моих руках, и, потянув его на себя, я схватил сломанный конец с леской и почувствовал тугую мощь пойманной рыбы. Она, конечно, тянула вглубь, а я, конечно, желал видеть её на берегу, чего вскоре и добился. "Ломатель" удочек оказался тоже чебаком, но размером втрое больше прежних - великан этой породы рыб, весом кило-полтора.

- Вот и уха! - радовался Лёха. - Какой красавец! А я думал зацеп у тебя, - и, посмотрев на удочку, добавил, - вот бракоделы!

Пока варили уху, солнце уже село за дальние рёлки. С болот потянулся туман. Комары кучами кружили вокруг нас, жались к костру, стаями садились на палатку.

- Ну что, отобедаем?! - радостно крикнул уховар.

- Скорее отужинаем, - отвечал я ему, доставая бутылку "беленькой".

- Только сейчас понял, как голоден, быка бы сожрал.

- Счас и съешь быка-то чебачьего...

- Ну, с почином, - стукнулись кружками и скорее к закуске.

Не смотря, что уха оказалась постноватой, съедена она была нами без остатка. Откинувшись сыто на локоть, и смачно посасывая рыбий хребет с остатками мякоти, Лёха заметил:

- Смотри-ка, стемнело и комара стало меньше.

- Наверно, ночь будет холодной.

- Надо подбросить дровишек, - и Лёха встал на ноги, чуть пошатываясь, потянулся. - Ух, красота, хорошо-то как...

Ночь действительно выдалась прохладной, и под утро холод выгнал нас из палатки к костру.

берег Немпты

---

Утром двинулись пораньше. День обещал быть ясным. Лёгкий ветерок разгонял по небу остатки ночного тумана, сквозь который пробивались лучи восходящего солнца. Река петляла то в одну, то в другую сторону, огибая перелески. К воде подступали липовые рощи, дубовые рёлки, да тёмный кедрач. Весело выстраивались в ряд берёзки и осинники. Но всё чаще луговые травы сменяли лес, выходили обширными языками недалёких марей. Немпта вступала в царство низменности с болотами, лугами и озёрами. Лишь берега реки поросли деревьями, а дальше - мари на десятки километров.

Сама река тоже менялась - течение замедлилось, а галечное дно стало илисто-песчаным. Берега, особенно на излучинах, слагались из песка, образуя красивые пляжи, на которых видны были следы здешних обитателей. В основном птичьи. Но попадались и кругленькие, звериные. Следов человека не было - чистый, нетронутый мир. Это радовало. Даже как-то не верилось, что всего в двухстах километрах от большого города природа может быть такой. И вот, мы здесь; и только лодочка наша и негромкий плеск вёсел; и притихшие голоса и радость открытий, как в детстве...

- Смотри-ка, кто-то плывёт, - полушёпотом сказал Лёха, останавливая вёсла в воде.

Я посмотрел вперёд - правда, небольшой зверёк рассекал водную гладь реки метрах в пятидесяти от нас.

- Наверно выдра или ондатра, - подумав, отвечал я.

Животное явно было в своей стихии. Оно замечательно двигалось в воде, совершая разные манёвры, ныряло и, казалось, резвилось в реке.

Мы подошли ближе, влекомые течением, и вдруг зверь грянул по воде большим хвостом и скрылся в глубине, оставив на поверхности крутые волнышки. Лодка качнулась, и я невольно принял позицию из полулежачей в сидячую. В голове же перебирал разную "живность", чтобы сказать хоть слово.

- Это не ондатра, - сказал Алексей. - Неужели бобёр?

Я тоже подумал о нём и ответил нерешительно:

- Может... Хвост вроде лопатой, как у бобра.

- Ты раньше их видел? - спросил меня Лёха.

- Только на картинках.

- Ну вот, поздравляю - увидел. Теперь жди запруды. Да как бы лодку не погрыз.

Последнее замечание было, наверное, лишним. Зачем ему лодка, ведь там люди, а мы, то есть люди сами непрочь сгрызть кого хошь.

Всё ж бодрее ударил по воде вёслами мой напарник, отходя быстрее от бобриного места. Жаль, что я не сфотографировал зверя, хотя радовался в душе этой встрече.

Немпта, меж тем, сделав очередной зигзаг, вышла к тайге. На крутом левом берегу возвышался матёрый ельник. Некоторые ели, склонившись, тревожно замерли над рекой, готовые в любой момент рухнуть. Из воды, кивая белесыми ветвями, торчали упавшие оголённые стволы. Глубокий омут был здесь. Течение усилилось, препятствий прибавилось. Только благодаря реакции рулевого, прошла наша лодочка мимо "кладбища" утонувших деревьев. Внимательнее смотрел я на реку - то тут, то там были бурунчики глубинных завалов. Надо было лавировать, и я отдавал напарнику иногда команды:

- Правым! Ещё, ещё! А теперь левым гребни. Вот так.

таёжная речка

Высокие хвойные деревья придавали Немпте вид таёжной речки. Песчаные берега сменились обрывистыми, земляными. Дальше река, спрямляясь, шла вдоль тайги узкою лентой.

Впереди показался красивый берег с поляной окружённой деревьями. Это место казалось отличным для привала, и мы решили остановиться здесь, чтобы пообедать, вскипятить чайку и просто отдохнуть.

Привязав лодку к старой раките, мы сошли на землю, с удовольствием разминая затёкшие ноги.

Осмотрев поляну, заметно стало, что люди здесь бывали и раньше. Вот старое кострище, рогульки рядом. Но, ни консервных вскрытых банок, ни пакетов, ни других следов "пикника" не было. Напротив, складывалось впечатление, что человек, рыбак или охотник, тщательно убрал за собой всё что можно. Лишь кое-где в траве виднелась старая чешуя какой-то крупной рыбы.

Небольшая, едва заметная тропка уводила в кедровую чащу. Я решил пройти по ней. Слой опавшей хвои скрадывал шаги - ступать по тропинке было приятно и бесшумно. Чуть дальше я наткнулся на остов шалаша. Одна часть его упиралась в толстый ствол кедра, а верхние концы другой были стянуты капроновым шнуром. Разложенные внизу разлапистые ветви были, очевидно, подстилкою. Рядом стояли чурочки и заготовленные поленца для костра. В тишине этого места чувствовалось что-то первобытное, сокровенное.

Сделав снимок, я тихонько покинул это место и вернулся обратно на берег. Алексей уже развёл костёр, приготовил котелок для чая.

- Охотничья полянка, - сказал он негромко, будто боясь нарушить чей-то покой.

И в самом деле, в этом месте чувствовалось чьё-то присутствие, как-будто лес смотрел на нас. Но нам бы лишь чайку попить, да двигаться дальше.

- Отличное место для рыбалки, - заметил я, подойдя к реке. - Здесь щука должна быть, сом.

- Полдня ещё впереди. Щас перекусим и двинем.

Я согласился с напарником, но, всё же, место больно притягательное. Здесь тебе ни комара, ни мошки.

- Да, пойдём дальше, солнце ещё высоко. А может и будет полянка к вечеру не хуже этой.

Полянкою "силы" потом, позже назвал я это место, а фотография вот не передала дух местности.

Отдохнули часок и дальше, вниз по течению...

осиновые перелески

Вскоре тайга исчезла так же внезапно, как и появилась. Берега Немпты снова стали похожими друг на друга - осиновые перелески, заросли тальника, песчаные пляжи на излучинах. Изредка к реке подходили дубовые рёлки - берег в таких местах возвышался холмом.

Бобры стали для нас не в диковинку. Несколько раз мы уже встретили этих осторожных зверьков. Видать, нравилась им эта речка, и они стали здесь полноправными обитателями. Но, ни одной запруды, ни одной "хатки" бобровой не было. Лишь потом, позже, я узнал, что из-за суровых зим, а также частых наводнений на дальневосточных реках, бобры приспособились к норной жизни.

Вот очередной изгиб речки. Из прибрежного тальника выплыло существо. Это он. Решаю сфотографировать. Прошу напарника замереть в лодке. Делаю кадр. Далеко. Ждём, пока течение не вынесет нас ближе к плывущему зверю. Но нет, учуял - удар хвостом и пропал. Напрасны ожидания, что вынырнет он вдруг рядом за глотком воздуха. Отсиживается, хитрец, там, где невозможно его видеть нам. Лёха берётся опять за вёсла - идём дальше.

- Смотри, вон на берегу сидит, прямо по курсу. Тихо! - полушёпотом говорит Алексей и табанит вёсла.

Я осторожно обернулся туда, куда показывал взглядом напарник. Увидел его! Крупный, притаился под ольхой и смотрит на нас. Наша лодочка шла как раз тем берегом. Мы приближались... Десять, пять, три метра... Я целюсь фотоаппаратом, но вдруг серая тушка, размером со среднюю собаку, с фырканьем бросается вперёд, скалит острые зубки. Зверь нас явно пугает, привстаёт на дыбы, но всё же, не выдержав, бросается в воду. Признаюсь, в этот момент я испугался, вздрогнул, забыл сделать кадр.

- Блин, да это же выдра! - возбуждённо произнёс Лёха. - Надо же, испугала! Какая здоровая! Такая цапнет - мало не покажется!

- Может и те - выдры, а мы бобры! бобры! - дальше рассуждал напарник.

Я, молча, сетовал на себя за своё нехладнокровие. Какой кадр упущен!

Тепла и привольна Немпта - жизненно необходимая артерия для всего живого, что тянется к твоим водам. Влекомая течением лодочка, неспешно подгоняемая вёслами и нашим желанием увидеть очередной пейзаж там, за следующим поворотом, стала для нас чем-то вроде экскурсионного кораблика. То и дело слышались шлепки по воде бобриных хвостов, и тогда по речной глади расходились небольшие волнышки, слегка раскачивая нас, бились о травяные берега. Иногда слишком любопытные бобры замирали на месте, и их усатые мордочки смотрели на нас. А мы на них, и тоже замирали, стараясь подойти поближе. Но вот удар хвостом-лопатой и снова круги по воде - ушёл. Осиновые перелески отражали в реке свои зелёные наряды на почти белых стволах.

на песчаном берегу

К вечеру остановились на раздольном песчаном берегу, который нешироким руслом огибала Немпта.

Берег был усеян многочисленными следами птиц и зверей, среди которых я увидел округлые отпечатки черепашьих лапок. Сейчас, в середине лета, когда прибрежные пески достаточно прогреты, черепахи откладывают яйца.

Я оглядел берег - нет ли где бугорков с возможными кладками. Было бы любопытно взглянуть на это явление природы, столь редкое в наших широтах.

Предварительный осмотр пляжа ничего не дал, и лишь когда я ходил за дровами, возвращаясь обратно своим следом, обнаружил раздавленное яичко, а рядом, чуть припорошенные песком лежали другие два. Те были целы.

Сокрушаясь о своей невнимательности, я присыпал оставшиеся яйца песком. Чьи это были яйца, черепашьи или чайки - не знаю.

Вернувшись на табор, я рассказал о своей находке Алексею, заметив, что нам нужно быть внимательнее на подобных пляжах.

- Ты бы лучше черепаху выследил, да поймал! Глядишь, заварганили бы сейчас супчика черепашьего, - ответил Лёха.

- Нельзя на них охотиться, потому что они "краснокнижные". Обойдёмся консервами, - сказал я.

- Да кто тебя увидит здесь! Глухомань.

- Кому надо - увидит! Продуктов у нас хватает. Вот кончатся, тогда и будем охотничать.

- Да ладно! Щас тушёночки с картошкой сделаем, - и Лёха высыпал в закипевший котелок начищенной картошки.

Ночь была душной. Прогретый за день песок медленно расставался с теплом.

Палатку мы не ставили, а расстелили рядом с костром. После сытного ужина спать не хотелось. Я смотрел в ночное небо, отыскивая знакомые созвездия. Алексей курил, подбрасывая в огонь дровишки, да изредка шлёпал себя по щекам, отбиваясь от комаров.

На дальнем конце пляжа послышался плеск воды. Кто-то зашёл в воду и стал переплывать речку. Затем какая-то возня в прибрежных травах и чей-то отчаянный писк. Я мгновенно открыл глаза. Оказывается, к тому времени я задремал. Костёр дотлевал головёшками. Вокруг стояла непроглядная тьма. Подбросив веточек поменьше, я раздул огонь. Алексей спал рядом, закутавшись в одеяло - к середине ночи всё-таки стало прохладно. С тревогой вслушивался я в ночь. Мне казалось, кто-то наблюдает за нами из ближайших кустов. Надо было всё же поставить палатку - спокойней было б. В разгоревшийся огонь я подбросил дров покрупнее, хотелось разогнать мглу подальше, успокоить себя. Кто его знает, может чудится, может и вправду наблюдает за нами ночной охотник, медведь например.

Я накинул на плечи куртку, взял топор и осторожно направился к кустарнику. Вдруг послышался резкий шорох, кто-то, резко сорвавшись, бросился наутёк. Остатки моего сна слетели махом.

- Эй, эгей! - крикнул я в темноту.

У костра зашевелился проснувшийся Лёха.

- Что случилось? Ты что кричишь?

- Кто-то в кустах прятался, - взволнованно ответил я.

- Кто прятался? Ты видел?

- Не видел, но слышал.

- Выдра, наверно. Надо рюкзаки убрать, а то хлеб сожрёт, - разумно заметил Лёха.

Он встал, оглянулся по сторонам, затем закурил.

- А может человек прячется? - с опаской проговорил он.

Я же наоборот, приободрился:

- Да нет, правда, зверь какой-то. Небольшой, судя по звукам.

- Сколько времени-то? - спросил Лёха.

Я достал телефон из нагрудного кармана.

- Почти три.

- Самый сон. Ложись, я покараулю, - сказал Алексей, подтаскивая рюкзаки поближе к костру.

Я сел к огню, зябко протянув руки к теплу. Ночная жизнь среди дикой природы не дремлет. У здешних обитателей, в отличие от человека, прекрасно развит слух и обоняние.

"Всё же на ночь нужно ставить палатку... надо ставить, так спокойнее..." - думал я, приваливаясь на бок и засыпая.

Я проснулся, когда уже окончательно рассвело. Потянувшись, оглядел берег. Ночные страхи улетучились вместе с темнотой.

После утреннего чая, мы собрались в дальнейший путь. И вот опять потянулись однообразные берега, поросшие тальником. По Немпте шныряли утиные стаи, плескалась рыба. Иногда из прибрежной травы тяжко взлетали цапли.

Сделав очередной поворот, Немпта снова подошла к тому же берегу, где мы ночевали. Что за наваждение, не может быть! Всё так, лишь у дальнего кустарника лежала большая, пожелтевшая лесина. Вдруг "лесина" шевельнулась, и мы увидели направленный на нас взгляд. В следующее мгновение, сделав прыжок, существо метнулось по берегу в сторону реки. Это было копытное животное жёлтого окраса с небольшими рожками, скорее всего изюбр. Животное стремительно забежало в воду и, оглянувшись, замерло. Мы тоже замерли в лодке, приближаясь течением ближе к нему. Я, не спеша, достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Олень как будто специально позировал, стоя по грудь в реке. Затем гордо вскинув голову, выскочил обратно на берег и скрылся в тальнике.

Увидеть такое было настоящим подарком, и только потом, уже в городе просматривая снимки, я жалел, что моя "цифра" не снабжена хорошим объективом. Животные, которых я снимал, выглядели незначительным пятном, теряясь на основном фоне пейзажа. И всё же мы были под впечатлением и живо обсуждали увиденное.

А Немпта, делая петлю за петлёй, уносила нас дальше, вниз по течению.

К полудню мы подошли к замечательной дубовой рёлке, где решили остановиться, вскипятить чаю. Берег здесь круто вздымался над рекой песчано-глинистым обрывом. Привязав лодку к толстому дубовому корню, мы взобрались на холм. Я огляделся. Вокруг, насколько хватало взгляда, лежала зелёным ковром пойма Немпты. Русло реки, извиваясь километровыми кольцами, уходило вдаль, потом возвращалось, опять делало поворот, и так до самого горизонта. Планируя поход, я рассчитывал на протяжённость его 120-150 км. Каков же на самом деле этот извилистый путь?

На холме, в тени дубов было прохладнее, чем на песке у воды. Пока Алексей занимался костром, я решил прогуляться по рёлке. Благо подлесок был негустым, и, шагая через узловатые корни, я наслаждался пешей прогулкой.

Вскоре я вышел на край рёлки, и здесь, на небольшом склоне в траве обнаружилась семейка белых грибов. Трудно было удержаться, не сорвать гриба! Они были небольших размеров, и, не смотря на это, многие из них оказались старыми. Лето в этом году выдалось сухое, лишь несколько дней назад прошли небольшие дожди. Видать грибы воспользовались этим, теперь же стояли морщинистые, прятались в траве от жары.

Набрав грибов в кепку, я вернулся к костру, молча, положил трофей рядом.

- Ух, ты, белые! - искренне обрадовался Лёха. - Можно пожарить или супчик сварить.

- Хорошо бы сначала чаю попить, - отвечал я. - Ну и жарища сегодня.

Я снял энцефалитку и прислонился к дубовому стволу. На меня тут же наползли крупные чёрные муравьи.

- Слушай, а давай искупаемся, - предложил Лёха.

- Давай, - согласился я.

Мы подбросили веток в огонь, под висевший над костром котелок, спустились к речке.

На песке было невыносимо жарко. Скорее сбросив с себя одежду, осторожно стали заходить в воду. Берег был крут, и, сделав несколько шагов, мы вошли в реку в полный рост.

- Ух, хорошо! - вскрикивал Алексей. - А! Ах, - и нырнул с головою в воду.

Я стоял пока по грудь, привыкая к воде, которая, была не очень-то тёплой. Вытянув вперёд руки, я тоже - ух! нырнул в глубину.

Вода взбодрила неописуемо. Вокруг нас, вылезших из реки, сразу залетали слепни.

Шлёпая себя по рукам и ногам от укусов, Лёха голышом взобрался на холм, видимо, чтобы проверить дела с чаем.

Я лёг на горячий песок, блаженно прикрыв глаза.

- Чай готов! - через минуту крикнул Лёха с вершины холма. Я поглядел вверх - там стоял абсолютно голый человек, с кепкою, однако ж, на голове.

- Одежду мою захвати, - крикнул напарник-нудист.

- А что, засмущался? - весело ответил я ему.

- Да оводы одолели, а тут ещё муравьи ползут, куда не просят!

- Самки наверно, ты ведь мужчина видный, вот и облепили!

- Давай же скорее одежду!

Отдохнув в тени дубравы, мы дождались, когда спадёт зной, и ближе к вечеру, простившись с приветливой рёлкой, отправились дальше.

вечер на Немпте

---

Немпта в среднем течении нетороплива и очень извилиста. Порой изгибы реки так сближались, что русло разделяла лишь узкая в метр-другой толщина берега. А в одном месте мы даже сократили путь, воспользовавшись узкой промоиной, которая образовалась совсем недавно. Вода стремительно переливалась здесь, образуя небольшой порожек, и мы, направив в поток лодку, прошмыгнули из одного русла в другое, сократив, таким образом, примерно километр пути. Через некоторое время, вода "пропилит" тут основной фарватер, а бывшее русло превратится в старицу.

По-прежнему на излучинах реки берега были сплошь песчаные, а там, где русло было относительно прямым - земляные, в основном обрывистые, поросшие невысоким осинником.

Сегодня остановились, когда солнце уже село. Для ночёвки выбрали снова песчаный пляж, но уже не такой обширный, как в прошлый раз. Сразу поставили палатку, натаскали валежника для костра.

Алексей затеял похлёбку из тех грибов, что набрали днём в дубраве. Ужинали при свете костра, да залегли вскоре в палатку.

палатка

Утром отправились дальше.

---

Опять жарким выдался сегодня день. На песчаниках стояло знойное марево. Утомлённые в лодке медленно продвигались мы по реке, чаще сменяя друг друга на вёслах.

Вдалеке замаячил высокий лес. На карте здесь лишь одна высотка - лесной массив Синдо-Мурхен. Это значит, что мы прошли большую часть пути. Ближе к обеду лес уже был рядом, так, что видны были отдельные деревья, в основном дубы.

Сидя на вёслах, я всматривался в речную даль и вдруг увидел дорогу, подходившую прямо к воде. Откуда бы ей здесь взяться? На карте ничего подобного не было. До ближайших деревень десятки километров болот.

- Да это след БэТэРа, - сказал Алексей. - Смотри, он пересекал реку. Видишь, выходят следы на том берегу?

Действительно, дорога была проложена вездеходом, который форсировал в этом месте водную преграду.

- Откуда он здесь взялся, - рассуждал я. - Может где-то неподалёку секретная воинская часть?

- Не знаю, - отвечал Лёха. - Но по здешним болотам только на бэтэре и пройти.

Я представил себе, как тяжёлая техника, круша на своем пути деревца и кустарник, ныряет с ходу в реку, поднимая крутую волну. Рёв двигателей сотрясает вековой покой, а выхлопные трубы чадят зловонием. Какой стресс для природы! И хорошо бы нам не встретиться здесь с ужасной машиной!

Сделав очередной поворот, Немпта вплотную приблизилась к каменистому утёсу, поросшему невысоким дубом. На вершине утёса виднелась какая-то постройка похожая на беседку с зелёной крышей. Значит, где-то неподалёку егерьский кордон. И действительно, вскоре показался добротный сруб, а в заливчике стояла ПВХ-лодка под импортным мотором. Людей видно не было. Зато рядом с домом стоял дизель-генератор армейского образца. Очевидно, егерьство было военным и, наверно, отдыхал здесь какой-нибудь генерал, любитель природы.

- Да, вот так вышел на утёс, посидел в беседке с кружкой чая, да махнул на вездеходе уток пострелять! - рисовал картину генеральского отдыха мой напарник. - А вечером в баньку - красота! И электричество есть, если захочешь телик посмотреть.

- Странно, на карте этот кордон не обозначен, - рассуждал я, поглядывая на красиво уложенные брёвна избушки.

- Постройки свежие, год-другой им от силы, - говорил Лёха. - А карте твоей лет двадцать, какие там обозначения!

Спорить с этим утверждением я не стал. Вскоре "генеральская дача" исчезла из вида, а мы двигались дальше, посматривая красоты здешней природы. А посмотреть было на что! Крутобокая сопка подходила к самой воде. Старый дубовый лес бросал тень до середины реки, создавая приятную прохладу. Скорость течения увеличилась, и лодка наша неслась вперёд.

Настала самая жаркая часть дня. Тени укоротились и уже не прятали от палящего солнца. Лишь изредка налетавший ветерок разгонял знойный воздух, шелестел листьями.

- Надо охолонуться, - сказал Лёха. Он уже снял с себя часть одежды и теперь сидел в лодке по пояс голый, неспешно загребая вёслами.

- Вон бережок впереди песчаный, давай остановимся, - предложил я. Алексей, молча, согласился, и вскоре лодка уткнулась носом в песок.

Берег чистейшего речного песка невысокой террасой возвышался над Немптой. Ещё большей жарой обдало нас, как только мы ступили на него. Чуть поодаль была куща тальниковых зарослей со спасительной тенью. Подтянув лодку повыше, мы, не сговариваясь, побрели под деревья.

Посидели недолго в тени, отдохнули. Лёха сбросил остатки одежды и побежал к воде. С разбега, не примеряясь, он нырнул солдатиком, ушёл с головою, подняв тучу брызг. Вынырнул и поплыл вразмашку вдоль берега.

Не вытерпел и я. Быстренько раздевшись, пошёл к речке. Но как только босыми ногами ступил за границу тени, понял, что надо бежать - песок на солнце был обжигающим.

Вода оказалась теплее вчерашней. Нагреваясь с каждым днём, Немпта из полугорной, прозрачной реки постепенно превратилась в тихую, равнинную. Дно здесь сплошь отборного мелкозернистого песка, по которому приятно было ступать босыми ногами. Из воды не хотелось вылазить и мы долго плескались, ныряли с берега, несколько раз переплывали реку, ширина которой - те же пара десятков метров, что и в верховьях.

Накупавшись, вылезли на берег, жарились на солнце, затем опять в воду...

День клонился к вечеру, жара помаленьку стала спадать. Взбодрённые и повеселевшие, сели мы в лодку и двинулись дальше.

Тайга правого берега отступила от Немпты. Тальниковые заросли, трава по пояс, дальний лес. Через пару километров мы достигли места впадения реки Биксур. Немпта стала чуть шире, раздвинув травяные берега.

Я отдал вёсла своему спутнику. Развалившись в лодке на носу, достал карту, нашёл там Биксур. Не было у Немпты до сих пор значительных притоков.

- Несколько лет назад бывал я здесь, - вспомнил я. - Спустились на двух лодках по Биксуру, а дальше по Немпте.

- И сколько нам осталось? - спросил Лёха, налегая на вёсла.

- За пару дней должны пройти. В прошлый раз нам с погодой не повезло - всё время дул встречный ветер, да дожди были. В общем, намучались тогда, как вспомню, так вздрогну, - отвечал я, неуютно поёжившись.

Да, поход лета 2001 года запомнился мне именно преодолением. Хоть и по течению мы шли, но встречный Северо-Восточный ветер тормозил наши лодки, и тогда приходилось кому-то идти берегом, чтоб облегчить работу веслового. Прогуляться пешком по невысокой траве начала лета было гораздо приятнее, чем сидеть в лодке. По небу пробегали серые тучи, гонимые ветром со стороны холодного Охотского моря. Они были уже без дождя. Изредка начиналась морось, но минут через несколько прекращалась.

Сегодня всё по-другому. Стоит жаркая погода. Лёгкие дуновения ветра приятно касаются наших лиц. Немпта приветлива и легка, как речка из детства...

Хорошо было бы приезжать иногда на такую речку, вырвавшись из городской суеты на недельку - другую. В небольшой домик на берегу с огородом, лесом, чистым воздухом. У деревянных сходней - лодка, тоже из дерева. Всё просто и ясно.

гребешки

Об этом думалось мне, когда прикрыв глаза, смотрел я из лодки на проплывающие мимо берега, на небо с кучевыми облаками и воду, бликующую гребешками волнышек.

Вдруг, впереди, в просвете деревьев показалась крыша какого-то строения.

- Смотри-ка, домик, - сказал я напарнику.

- Деревня, что ли?

- Кордон егерьский, скорее. И на карте есть.

Подойдя ближе, мы увидели деревянный дом на высоком берегу, улейкирасположенной здесь же пасеки, огород и сходни с привязанной старою лодкой. К сходням, прямо к воде выбежала собака и заливисто начала лаять. Но хозяин, видимо, был занят или его не было вовсе - на лай никто не вышел. Мы тоже не стали подплывать близко, а прошли своим берегом, наблюдая издали лесную усадьбу. "Как и представлял", - подумал я, провожая взглядом реальность недавнего воображения.

К вечеру, жара немного отступила. Молча, мы продвигались по речке, которая не баловала нас ни скоростью течения, ни пейзажами. Напарник мой, сморенный духотой, дремал в лодке на своём месте у кормы, привалившись на рюкзак. Я сидел за вёслами, размеренно загребая то правым, то левым. Иногда я разворачивал лодку кормой вперёд, чтобы дать отдых мышцам спины.

Тайга давно скрылась где-то позади, и теперь только тальниковые перелески по берегам толпились кущами, подступали вплотную к воде. Их красноватые, похожие на длинную шерсть, корни тянулись к живительной влаге. Немпта стала похожа на амурскую протоку.

Где-то в кустарнике раздался шорох - какой-то зверь, учуяв нас, бросился наутёк, ломая сухостой. Лёха сразу открыл глаза, повернул голову в сторону звука. Затем ко мне:

- Это что такое? Лось что ли ломится?

Я не знал что ответить, а только смотрел в сторону шума. Действительно, тот, кто бежал чащей был очень силён. Треск ломаемого дерева далеко разносился по реке. Мы же были в десятке метров от берега и слышали отчётливо уханье тяжёлых лап.

- Да, лось или изюбр, - сказал я, готовя фотоаппарат.

Алексей взял вёсла и начал отгребать к середине реки, на всякий случай. Немпта здесь делала очередной изгиб и тот, кто бежал берегом, уже обогнав нас, был за поворотом. Как только мы вошли в поворот, впереди, всё так же круша на своём пути кусты тальника, зверь с разбегу бросился в воду. Мы так и обмерли - медведь!

Алексей перестал грести, сомневаясь, стоит ли приближаться к плывущему впереди зверю, или выгребать обратно, против течения. Я тоже замер, держа в руках фотоаппарат, о котором, признаюсь, забыл. Медведь переплывал реку метрах в пятидесяти от нас, направляясь к противоположному берегу. Он довольно быстро перемещался в воде, прошло несколько секунд, а он уже был почти на той стороне. Тут только я вспомнил, что надо фотографировать. Снимок, ещё...

Вот медведь подплыл к берегу, который был в том месте обрывистым, и начал взбираться. Это надо было видеть! Смешно перебирая задними лапами, а передними как бы подтягиваясь, он делал одну попытку за другой. Видно было, что зверь в панике, а тут это препятствие. Суча мокрыми лапами, удалось всё же ему залезть наверх и мгновенно скрыться в высокой траве. Более трусливого бегства животного я ещё не видел. Эх, косолапый, скажи спасибо, что мы без ружья - твоя бурая спина была отличной мишенью!

Эта неожиданная встреча с медведем, однако ж, насторожила нас. Невольно взглядом пробегали мы по прибрежным кустам, высматривая, не притаился ли зверь. А ну, как выскочит, да бросится на нас. Плавает он шустро, нам не выгрести. Удара когтистой лапы хватит, чтобы порвать лодку, а дальше... И только бегство его успокаивало - скорее всего, косолапый удрал. Теперь, вспоминая об этом дома, в городе, можно подумать, что медведь - трус, а нам всё нипочём!

Лучи солнца стали цеплять верхушки деревьев, образуя длинные тени - близился вечер. Комары сбивались плотными стайками, стараясь взять добычу количеством. Десятками гибли они в наших ладонях, и лишь один из сотни добивался своей цели, и кровавым мешочком отлетал в сторону, чтобы, переварив кровь, дать потомство.

По времени нам следовало бы найти место для ночёвки. Мы очень устали за день от сидения в лодке, от гребли и жары. Вот впереди показался хороший берег - чистый песочек, по которому отдельными группами рос тальник.

- Дров нет, - сказал Алексей.

Я, молча, гребу дальше.

Поворот реки, и опять неплохое место для стоянки. Нет, крутоват бережок, палатка будет слишком в наклон. Я отдаю вёсла напарнику, а сам думаю - не медведь ли нас так напугал, что мы не спешим к берегу. Всё, следующее более-менее приличное место, и останавливаемся! - солнце уже садится.

- Давай вон к тому, смотри, и дрова есть, - показываю я спутнику на отличный пляж у следующего поворота Немпты.

Алексей подруливает к месту. Я спрыгиваю на берег, завожу нос лодки на песок, разминаюсь. Следом выходит напарник, тоже потягивается.

- Нормально. Дров полно, - говорит он. - Вон сухостой, завалим, на ночь хватит.

- А здесь палатку поставим, - отвечаю я, и тут же добавляю: - Смотри-ка, медвежьи следы!

В том месте, где собирался я разбить палатку, на песке, отчётливо виднелась цепочка круглых отпечатков.

- Да, точно - медвежьи, - сказал тревожно Лёха, - крупные и свежие!

Как-то вдруг неуютно стало на этом месте. Я, признаюсь, засомневался, смог бы заснуть здесь, на медвежьих следах.

- Может, дальше пройдём, а то вдруг он рядом! - предложил я.

- Давай, от греха... - согласился напарник.

Быстро погрузились мы в лодку, которая тоже уставшая, ждала на берегу. Пошли дальше.

Уже в сумерках пристали к берегу, сразу вытащили рюкзаки из лодки, как бы договорившись, что таборимся здесь - ещё полчаса и настанет ночь. Дров было мало, и чтобы натаскать сушняка для костра, нам пришлось ходить на отмель неподалёку.

Алексей занялся рюкзаками, доставая из них необходимые вещи, а я, взяв топор, отправился рубить жерди для палатки. Как назло тальник попадался кривой, какой-то извилистый. Я бродил от одного куста к другому, как услышал Лёху:

- Толя, а где фонарик, не знаешь?

Я обернулся, чтобы ответить. Лёха в этот момент достал куртку "Аляску" и поднял её вверх, расправляя. И тут, на противоположном берегу речки, которая, надо заметить, здесь была очень узка, из травы поднялась лобастая голова и уставилась на нас. Это был миша! Секунду-другую он смотрел в нашу сторону, а затем присев, шмыгнул в заросли.

Не знаю, то ли куртка с красной подстёжкой, то ли Алексей, доставший её, и став вдруг "большим", спугнули зверя, только ясно было - медведь наблюдал за нами, притаившись в кочках на том берегу.

Ночь быстро опустилась на реку, окутала тьмой закоулки, и лишь языки костра, разгоняя мглу, бликами плясали по воде.

Не спалось. Духота ночи давила на грудь. Мы были как под одеялом - ни звёзд на небе, ни луны.

- Дождь будет, - сказал Алексей, поднося тлеющий прутик к лицу, чтобы прикурить.

- Похоже, - согласился я. - Как бы ни зависнуть здесь.

- Ничего, если не сильный, можно и под дождём идти.

- Главное, чтобы ветра не было.

Было уже глубоко за полночь, когда, наконец, уснули мы, сморенные ночью и тишиной. Вскоре начал накрапывать дождик, и нам пришлось спрятаться в палатку.

---

С утра кое-как развели огонь, вскипятили чайку, позавтракали и залезли обратно в палатку. Дождь перестал лишь к обеду. Поднялся небольшой ветерок, на небе начали появляться просветы.

Вот явилось солнце, согревая отсыревший мир. Разложив некоторые вещи на борту лодки для просушки, плыли мы дальше, вниз по течению.

Впереди опять замаячил лес - всё правильно, где-то там, за теми деревьям должно было быть устье Мухена. Стали попадаться рыбацкие берега, с торчащими рогульками и старыми кострищами. Мы были в низовьях Немпты, уже недалеко от жилых мест.

Откуда-то издали, нарастающим гулом, послышался рёв моторки. Из-за поворота реки показалась старая "Казанка" под руль-мотором. Я отвёл лодку на всякий случай ближе к берегу, но моторка, сбросив обороты, подошла к нам. В ней сидел человек в военной кепке, энцефалитке, из-под которой выглядывали полоски тельняшки, на ногах были закатанные резиновые сапоги. Человек был сухощав и не молод, лет пятидесяти.

лес Мухена

- Здорово были, - крикнул он, прижав борт своей лодки к нашему. - Вы, чьих будете?

- Мы-то хабаровские, - отвечал сдержанно Лёха.

- А куда путь держите?

- До озера, а дальше в Маяк, - сказал я.

- А от кого идёте, то есть откуда?

- С Мухена.

- Это с верхов что ли? Ничего себе! И сколько уже?

- Пятый день, - не без гордости пояснил Алексей.

- Бобров видели?

- Видели, много раз.

- Надо же, а здесь нету. Только у меня на кордоне живёт пара. Видели мой домик?

Он заглянул в нашу лодку, прошёл глазами по рюкзакам и добавил:

- Я егерем здесь, в заказнике. Сеток у вас нету?

- Нет, мы просто путешествуем. Удочка есть, спиннинг...

- Ну ладно, ребята, счастливо вам, - егерь отвёл рукой борт своей лодки, отчаливая.

- Там медведь ходит по берегу, - не выдержал Лёха.

- А, знаю! Видели? Он рядом, у кордона живёт, молодой ещё... - сказал он, и завёл мотор.

Лодка его, взревев, задрала нос и помчалась против течения. Егерь оглянулся, махнул рукой, прощаясь с нами. По сути, этот егерь был единственным человеком, которого мы встретили на Немпте.

- Нет дорог, нет людей, - заметил Алексей, принимая у меня вёсла.

- Это точно, - согласился я и добавил. - Скоро устье Мухена должно быть. А там до озера рукой подать.

- Сегодня до него не успеем? Сколько уже?

- Четвёртый час. Да, сегодня не выйдем.

- Ничего, сделаем ещё ночёвку, а завтра с утра пройдём озеро. Не переживай!

Я особо не переживал. Продукты у нас ещё есть, правда хлеба маловато осталось, да курева. Погода лишь бы не подвела. Хоть и светило солнышко, да чувствовалось, что возможно ненастье.

Устье Мухена особо не впечатлило - так, впадает узкая тихая речка среди травяных берегов. На косе, в месте слияния было, очевидно, "козырное" рыбацкое место. Множество рогулек торчало там и сям. Меж ними суетились птицы - чайки, кулики, цапли и какие-то ещё, похожие на бакланов. Вода в реке падала, и обнажившаяся длинная коса служила сборищем пернатых.

Чуть только стоило нам приблизиться к птицам, как одна из чаек, пронзительно запищав, взлетела. За ней последовали остальные, и вот уже туча птиц, "взрыв" из птиц поднялся в небо. Нехотя становились на крыло цапли. Последними взлетели толстенькие "бакланы".

Вообще, обилие птиц в низовьях Немпты поражало. Такого их количества я не встречал ни на Амуре, ни на других реках. Птицы были везде - на косах, в небе, плавали в воде, сидели на деревьях.

взрыв птиц

После слияния с Мухеном Немпта стала заметно шире, русло перестало петлять. Течения почти не стало, и нам активнее приходилось налегать на вёсла.

К вечеру наша скорость совсем снизилась. Монотонная гребля едва продвигала лодку вперёд. Я смотрел берега, выбирая место для стоянки. Но всюду была сплошь трава, да редкий кустарник.

Уже поздно вечером мы приблизились к тальниковой чаще на низком обрывистом берегу. Пришлось останавливаться, благо дров здесь было навалом.

За всё путешествие мне так и не удалось толком порыбачить. Как-то не было времени, чтобы посидеть с удочкой или покидать спиннинг часик-другой. Надо было восполнять пробел. Оставив Алексея за повара, я взял удочку и направился на берег, прихватив банку червей, которых накопал перед отъездом в Хабаровске.

Место здесь было неудобное для рыбалки - тальниковый лес стоял у самой воды, а далеко уходить от стоянки не хотелось. Я расположился в небольшой прогалине у обрыва, и осторожно закинул. Клюнуло, я вытащил небольшую касатку. "Ладно, посмотрим, что тут ещё есть", - подумал я, и, поплевав на червя, вновь забросил. Поплавок медленно плыл по воде, уносимый течением. Вот он запрыгал и вдруг резко утонул. Я подсёк. На крючке был хороший карась, и как только я начал вытягивать добычу к берегу, зацепил леской за ближайшую ветку. Карась воспользовался замешательством, дёрнулся и был таков!

- А, чёрт! - воскликнул я и в отчаянии бросил удочку.

- Что у тебя там? - крикнул, издали Алексей.

- Такого карася упустил! - пожаловался я.

- Да ладно, иди лучше чай пить - закипело.

Рыбачить в таком месте мне больше не хотелось, и я, смотав удочку, вернулся к костру.

Солнце коснулось закатными лучами леса на том берегу. Здесь же, багряными отблесками на стволах тальниковых зарослей, освещало тёмные закоулки. Множество насекомых на ветвях и земле суетилось в этот уходящий час. Муравьи, большие и малые, различные жучки, мухи и стрекозы - все, казалось, хотели закончить свои дела и приготовиться к ночи. Вечерний комар, обычно, с закатом вытесняет других кровопийц - мошку и мокреца, а тут облака тех и других с упорством кружили над нами. Алексей изредка подбрасывал в огонь зелёной травы, разводя дымокур. Едкий дым бросался ко мне, затем к напарнику, который, несмотря на это варил ужин на костре, перемешивая и добавляя специи.

- Завтра пораньше встанем и с лодки порыбачим, - сказал Алексей и деревянной ложкой убрал накипь из котелка.

- Да, рыбалка должна быть - вода упала, рыба скатилась в русло, - рассуждал я. Из головы не уходил образ упущенного карася, - Эх, таких бы пару десятков, вот это улов!

- Не переживай, завтра возьмёшь! - успокаивал Лёха.

---

С утра, попив чайку, мы сели в лодку, прихватив с собой рыбацкие снасти - Алексей удочку, а я спиннинг.

- Давай к заливчику, - предложил я. - Карась любит траву.

Лёха направил лодку против течения, выгребая к намеченной цели. Привязав носовую верёвку к шесту, который мы взяли с собой, начали рыбалку. Тут я обнаружил, что червей в банке осталось совсем немного, да и те еле шевелились.

- Можно рыбачить на хлеб, - предложил напарник, разматывая удочку.

- Странно, ещё вчера была полная, - сказал я. - Выползли, что ли?

- Наверно. Остались самые дохлые, - поддержал Лёха. - Дай-ка мне одного.

- Порыбачили, блин! - с досадой проговорил я и достал пару худых червяков. Одного отдал напарнику, а другого разделил пополам, на спиннинг.

Недалеко забросив снасть, я сел в лодку, ожидая поклёвки. Ждать долго не пришлось. Вот леска немного дёрнулась, провисла и тут же натянулась. Надо подсекать!

- Кажется, есть! Хорошо идёт, - сказал я, быстро вращая катушку спиннинга.

Вот показался серебристый рыбий плавник. Рассекая воду, он приближался к лодке, делая плавные зигзаги, и через мгновение я вытащил доброго карася-лаптя. Едва перевалив борт, рыба сорвалась с крючка и начала биться о резиновое дно. Не знаю зачем, я схватил карася, как бы боясь упустить добычу. Ширины растопыренных моих пальцев едва хватало, чтобы держать его. Карась всё же вырвался и упал обратно в лодку.

- Давай садок! - вскричал я.

- Да он же за тобой, - ответил Лёха.

Уже когда спущен был в воду садок с карасём, я немного успокоился, отряхнул с себя липкую рыбью чешую.

Тут клюнуло у Алексея и он, резко сделав подсечку, выудил небольшого карасика, размером с ладонь.

- С твоим не сравнится, - досадливо заметил Лёха, снимая улов с крючка.

- На уху пойдёт! Из мелких она наваристей! - бодро отвечал я, делясь с ним рыбацким счастьем.

Я снова закинул в то же место, и когда клюнуло, не торопясь, со знанием дела вытянул очередного "лаптя".

Так и рыбачили мы - я вытягивал крупных, на спиннинг, Алексей удочкой - поменьше. Иногда рыба срывалась, как только я подводил её к лодке.

- Эх, сачка нет! - сокрушался я, упустив карася. Но через минуту, с ещё большим азартом опять кидал спиннинг в заветное место.

Долго не клевало, и я решил - надо бы перенаживить. В этот момент леска плавно потянула, потом провисла. Я уже знал - это карась. Начал вываживать. Туго вращалась катушка, наматывая упругую леску, так, что лодка повернулась в сторону снасти.

- Сазан, может? - предположил Лёха, с интересом наблюдая за выходящей из глубины леской.

- Не знаю, но идёт туго, - быстро и негромко отвечал я. И вот в лодку плюхнулся один карась, за ним другой.

- На оба крючка! - радовался я. - Вот это рыбалка!

Садок наш уже был полон и тяжёл. Сажая туда "лаптей", я едва вытягивал его из воды. Не знаю, сколько нам удалось бы ещё наловить, если бы не кончились вдруг черви. На хлеб же рыба не брала, и вскоре, смотав снасти, мы вернулись на берег. Там, наскоро перекусив, собрали лагерь, да двинули дальше.

Синдинское озеро было уже недалеко. Это чувствовалось по характеру реки. Течения в ней почти не было, а берега - невысоки, поросшие густой травой.

Сегодня днём стало особенно жарко и душно. Стоял штиль, и по знойному небу вяло ползли кучевые облака. Медленно пробирались мы по устью Немпты, надеясь, что вот-вот, за тем поворотом покажется озеро. Но подойдя ближе, оказалось, что это остров, поросший невысоким тальником, и что русло реки здесь разбегается двумя потоками. Выбрав тот, что пошире, мы вошли в протоку. Вскоре обнаружилось, что эта протока очень мелка - наши вёсла при гребле касались дна. Показались отмели, кое-где с травой и кустарником. Напарник не выдержал, соскочил с лодки и, взяв носовой конец, потащил наше судно. Вода доходила ему чуть выше колен и он, как бурлак, рассекая воду и поднимая тучу брызг, зашагал по дну реки. Мне стало неудобно сидеть балластом, и я тоже спрыгнул, пошёл рядом. Через некоторое время мы миновали остров и вышли к основному руслу. Здесь стало глубоко, пришлось лезть обратно в лодку и браться за вёсла.

Немпта в низовьях то собиралась единым руслом, то разбивалась островами, и тогда нам приходилось выбирать, каким рукавом идти. Попав как-то в один из таких рукавов, мы упёрлись в заросли тальника, плотной стеной преграждавший путь. Сквозь просветы кустарника видны были просторы большого Синдинского озера, но как не искали мы прохода, войти в озеро нам здесь не удалось. Пришлось возвращаться к началу развилки. В этот раз мы решили идти правой стороной, неширокой протокой, которая привела нас вскоре к пологой сопочке, кое-где поросшей деревьями. Здесь решено было остановиться и попить чайку. Выбравшись на берег, мы поднялись немного по склону к тени большого дуба, где открылся вид на просторы озера. Правой стороной оно лежало к тайге, левая же терялась в дали низкого маристого берега.

Мы решили пройти озеро вдоль леса. Так было немного дальше, зато безопасней - как-то не хотелось, глядя на просторы Синдинского, идти его серединой.

Отдохнув, мы сели в лодку. Я оглянулся, как делаю обычно, чтобы осмотреть берег стоянки перед отплытием, и увидел, как из-за сопки выглянуло облако слишком уж большое, чтобы не привлечь внимание. Скорее его можно было назвать тучей, только было оно белоснежное. Я обратился к Лёхе:

- Смотри, какая туча, как бы ни накрыло нас на озере.

- Не похожа на дождевую, - устраиваясь в лодке, отвечал напарник.

- Может, мимо пройдёт, - неуверенно рассуждал я, хотя про себя отметил, что, туча движется в нашу сторону.

Было душно и жарко, хотелось скорее отойти от берега, в надежде, что на озере будет прохладнее. Я сел за вёсла и взял курс на виднеющийся где-то очень далеко мыс. Это была конечная цель похода, там находилось село Маяк. До него по прямой было километров пять-шесть.

Синдинское озеро одно из крупных озёр в пойме Амура. Немпта впадает в него с Юга, а на Северо-Востоке выходит протока, соединяющее его собственно с Амуром. Озеро мелководное, летом сильно прогревается, зимой местами замерзает до дна.

Войдя в озеро, через некоторое время я обнаружил, что вёсла при гребле цепляют о донные растения. То тут, то там на воде лежали полянки из листьев чилима. Приходилось обруливать эти участки, так, что вскоре мы значительно удалились от берега, и теперь казалось, что лодка стоит на месте.

Туча, меж тем, заметно выдвинулась из-за сопки, зловеще нависая над нами. Я сильнее налег на вёсла, стремясь к берегу. Но до берегов было уже далеко, а мыс, куда держали мы курс, заметно не приблизился. Вскоре Алексей сменил меня, и я устало откинулся на нос лодки, глядя в небо, которое с одной стороны было ясным, а с другой закрыто колоссальной массой кучевых облаков.

Высота тучи поражала, трудно было сказать насколько вверх уходит она, и именно эта высь создавала объём. Жуткую картину дополняла огромная дыра, туннелем уходящая вглубь облака. Я достал фотоаппарат и сделал несколько снимков.

туча циклона

Туча быстро двигалась к нам. Вот налетел порыв тёплого воздуха - это ветер ворвался на озеро, догнал лодку с кормы и задул, уже не переставая.

- Давай к берегу! - вскричал я.

Алексей начал интенсивней загребать левым веслом, держа курс на лес, который был примерно в километре от нас. Уже невзирая на озёрную растительность, частыми взмахами, Лёха изо всех сил вёл наш корабль. Поднявшиеся ветром волны забили о резиновые борта. Некоторые волны были высоки и иногда захлёстывали лодку.

Через некоторое время я сменил напарника. Грести было неудобно. Лодка, раскачиваясь, перемахивала с волны на волну. Одно весло уходило в глубину, другое, не доставая воды, совершало бесполезное движение. Несмотря на интенсивную греблю, мы постепенно удалялись от лесного берега к середине озера.

И тут Алексей совершил открытие. Он достал из рюкзака плотное лоскутное покрывало и, расставив руки, поднял его над лодкой. Покрывало тут же затрепетало от ветра. Тогда напарник попросил меня привязать углы одеяла к седушке. Получилось что-то вроде паруса, и наша лодка помчалась вперёд.

Теперь не нужно было грести. Я поднял вёсла из воды, и лишь изредка опускал то одно, то другое, выравнивая нужный курс.

Таким образом, превратившись в парусник, быстро пересекали мы озеро, гонимые попутным сильным ветром. Волны перестали теперь захлёстывать лодку - едва настигая, накатывали они на корму, ещё больше подгоняя нас.

Вот уже Маяк рядом. Видны стали отдельные дома, огороды и машины. Вон трасса Хабаровск - Комсомольск высокой насыпью по берегу Синдинского, бетонный мост с несколькими пролётами над водой.

Заканчивалось наше путешествие. Алексей опустил "парус". Здесь, у Маяка озеро было неглубоким и мутным. Волна, подняв донный песок, шумно, морским прибоем, катила на пологий берег. Ветер успокаивался, гнал белую тучу куда-то дальше, за лесную сопку.

Когда мы вышли на берег, я посмотрел на озеро. Большое, безбрежное и волнующееся оно было похоже на море, и я снова почувствовал себя "морским волком".

лето 2005